Подлецу всё к Емцу!
Таня Гроттер. Глеб/Ванька. Синее-синее небо с яркими звездами и некромантские штучки, разговоры о музыке и магии. Чувство превосходства.
-
-
17.12.2009 в 13:00***
Синее-синее небо с яркими звездами. На картинке. Книгу Ванька взял в библиотеке. И даже по своей воле. Название больно интересное было. Загадочное. Книга с картинками оказалась, а потому и читать было еще интереснее. Иногда встречались какие-то песни, посвященные, вероятно, обрядам, и Ванька цитировал их вслух, с выражением, а иногда и пробовал пропеть. Еще Ванька зачитывал понравившиеся абзацы, а когда вдруг сбивался, то начинал заново. Но вот…
Синее-синее небо с яркими звездами. Ванька посмотрел на картинку, а потом на небо над островом Буяном. Снова на картинку и опять на небо. Вздохнул. Состояние неба над Буяном было какое-то унылое и мутное. Смеркалось и ни одной звездочки. Настроение тоже было какое-то… Голодное, что ли? Кусочек скатерти-самобранки остался в комнате, а идти было лень. Ванька еще раз вздохнул и захлопнул книгу. Бросил увесистый томик возле себя, и только потом мелькнула мысль об Абдуле с его наставлениями и проклятьями, но руководствуясь лозунгом «Никто не видит – все можно» Ванька лишь устало посмотрел на книгу, поджал колени к груди и, закрыв глаза, облокотился на холодную стену. Мысли были какие-то рваные и неслись быстро. С завидной регулярностью возникала мысль о котлетах, а в промежутках между котлетами - о Тане. Таня… Таня она такая Таня. Заставила его поверх желтой майки свитер надеть. Беспокоится, конечно. И внезапно вмешались котлеты. Точнее думал Ванька о Тане, но при этом его нос тревожил запах котлет. Жаренных. Ванька, сморщил нос, принюхавшись. Запах не исчез, а вот Таня в мыслях настойчиво предлагала ему съесть одну котлетку, тыча под нос тарелку. Ванька открыл глаза.
Во-первых, он увидел котлеты и скатерть-самобранку на маленьком столике тоже заметил, а вот во-вторых он увидел Бейбарсова. Не стоит и говорить, что «во-первых» ему понравилось значительно больше, а вот «во-вторых» он бы предпочел вообще не встречать этим и без того унылым вечером.
- Бейбарсов?
- Капитан очевидность? – некромаг усмехнулся. Потом Глеб взмахнул тростью, и возле столика появился стульчик. Глеб сел. Ванька молчал. Глеб посмотрел на котлеты и едва заметно скривился. После достал из-за пазухи бутылку чего-то красного, и Ванька совершенно точно решил, что это вино, а ведь иное к образу не подходило. Котлеты настойчиво предлагали себя Ваньке, а Ванька злился и явно не собирался что-то просить.
- Валялкин, тебе кушать хочется или ты желаешь, чтобы я подавился? – устало поинтересовался некромаг, открывая закупоренную бутылку.
- А ты, я вижу, скатерти таскаешь, Кушайкотлеточкин? – отозвался Ванька.
- Я так понимаю, кушать хочется. Отдашь Татьяну за котлетки? – некромаг кивнул в сторону тарелки и насмешливо посмотрел на Валялкина.
- Да как ты…
- Смею. – спокойно закончил Глеб.
- Придурок. – Ванька сказал это почти безразлично, но потом быстро схватил книгу и направился к выходу из площадки башни.
- Погоди, - Глеб слегка крутанул тростью и Ванька остановился. Не по своей воле конечно. – Садись, съешь котлеты. Я их не люблю. Не ту скатерть взял. – Глеб скривился. Он не любил признавать даже мелкие ошибки, а еще и перед другими. Чужаками. Глеб еще раз повернул трость, освободив Ваньку от удерживающих чар. Котлет хотелось, но еще была гордость… Или гордыня… Шут их разберет. Ванька сел на поспешно наколдованный стул и, выражая во взгляде презрение ко всем некромагам мира, уставился на Бейбарсова. Глеб отхлебнул из бутылки, а потом снисходительно посмотрел на Валялкина.
- Они не отравлены. Серьезно, Валялкин, ешь уже, а то я ради принципа могу и заставить. – Глеб многозначительно посмотрел на трость в своих руках.
- Позер. – Спокойно фыркнул Ванька. Еще раз зыркнул на некромага, что заставило того насмешливо ухмыльнуться, а после взял одну котлету. Глеб улыбнулся так, словно в этом была какая-то победа. Ванька нахмурился и задумался, жуя уже вторую котлету. Разногласия из-за Тани с этим странным парнем почему-то отошли на второй план. Остались котлеты и Бейбарсов. Глеб и, наколдованные скатертью, жаренные котлеты. Глеб все хлебал из бутылки, про себя отмечая уже седьмую котлету, съеденную голодным Валялкиным. Зазвучала музыка, и Ванька замер от неожиданности.
- Расслабься. Я часто слушаю музыку за бутылкой вина. – Неохотно пояснил Некромаг.
- Ага! Значит, это таки вино! – воскликнул Маечник, но тут же затих, поняв, что свои сомнения о содержимом бутылки он вслух не произносил.
- Угу. А что ты знаешь о музыке, Валялкин? – вдруг спросил некромаг. Ванька растерялся. Он мало что знал о музыке, а еще меньше он знал как вести себя с этим минутным некромагом. Глеб не пытается отнять Таню, заводит нейтральные разговоры и ужинает с ним на пару. Это было странно. Это было больше, чем странно. Глеб внимательно смотрел на Ваньку и, видимо, ждал ответа.
- Я не слушаю ЭТО. – Наконец ответил Ванька, под «ЭТО» скорее всего имея в виду сонату, что звучала сейчас по воле некромага.
- Жаль, – ничуть не удивившись, заключил Бейбарсов, а потом глотнул еще вина и продолжил. – Музыка как вид магии открывается сильнейшим, а что ты можешь знать об этом, любитель зверюшек? – и все это было сказано таким тоном, что ставило Ваньке сложную дилемму. И обидеться было бы глупо и вроде бы предполагалось оскорбление. И вообще. Неуютно было. Точнее сперва было уютно, когда Ванька поглощал котлеты, а теперь он чувствовал себя девицей, которая не знает что ответить, чтобы понравится собеседнику. Не то что бы понравиться, но не оплошать хотелось совершенно точно. Мысль о том, чтобы просто уйти, даже не приходила в голову. Ванька словно ждал чего-то, а уйти было бы равносильно бегству. И тогда Ванька начал думать о Тане. Как он её увидел впервые. Таня была самой обыкновенной. Не уродкой, но далеко не красавицей, но в глазах и в этой родинке-талисмане было что-то такое. Вызов и немного страха, наверное. А полюбил он Таню за её обычность. У Гроттер была самая обычная обычность, и больше такой обычности Ванька не встречал. Расфуфыренная Склепова и обычность Тани. Истеричная Лизон и обычность Тани. Болтливая Попугаева и обычность Тани. И в этих противопоставлениях обычность почему-то всегда выходила победительницей. Ванька открыл глаза. Некромаг все так же лениво и маленькими глотками пил вино и изучающее смотрел на Валялкина. Ваньке хотелось сказать что-то грубое, но он промолчал и с вызовом уставился на Бейбарсова. Глеб слегка улыбнулся, принимая вызов. И Ванька невольно рассматривал парня. Смуглый. Нос с горбинкой и тонкие губы. Глаза темные и ярко выраженные скулы. На загоревшего Кощея Бейбарсов чем-то был похож. Не на Кощеева, а именно на Кощея из лопухоидных сказок. А еще у Бейбарсова была родинка. Обычная такая родинка возле левой брови. И родинка добавляла некромагу обычности, а в глазах Ваньки это много значило. Глеб стал казаться таким уютным, домашним и совершенно обычным.
Не урод, но и далеко не красавец Глеб имел самую необычную обычность. У Бейбарсова была самая необычная обычность и такой Ванька совершенно точно не встречал.
-
-
17.12.2009 в 16:22благодарный читатель
-
-
17.12.2009 в 16:39заказчик
-
-
17.12.2009 в 17:26не одной звездочки.
ни одной
фыркнул Ванька. Еще раз зыркнул на некромага, что заставило того насмешливо фыркнуть
Два раза "фыркнуть"
А еще несколько знаков препинания пропущено. Я урод.
Автор.
Селин-Нейт Спасибо. Первый раз пишу по фандому. Не люблю я Гроттершу xD
Sora Akanegasaki Ну х) Заказчику понравилось. Квест выполнен. Спасибо.
-
-
17.12.2009 в 17:35-
-
17.12.2009 в 17:56-
-
17.12.2009 в 19:03благодарный читатель х)
-
-
17.12.2009 в 19:18-
-
10.09.2010 в 02:46-
-
12.01.2011 в 17:14Кроме своего дыхания, Ванька, кажется, ничего и не слышит. Руки дрожат от злости и предвкушения. Он откидывает крышку люка и в один прыжок выскакивает на крышу башни Тибидохса. Бейбарсов сидит на краю, свесив ноги вниз, будто размышляя — стоит прыгать или нет. На шум даже не оборачивается. Обескураженный Ванька, ожидавший удивления и шока некромага, стоит с нелепой широкой улыбкой на губах.
— Обидно? — язвительно спрашивает Глеб, изящно поднимаясь на ноги.
За его спиной небо насыщенного синего цвета с яркими каплями звёзд. Ваньке на миг кажется, что можно просто протянуть руку и сорвать себе одну из них.
— Неужели ты всерьёз полагал, что я не узнаю, кто прочитал моё письмо? — смеётся. — Я, конечно, полагал, что ты не блещешь умом, но чтобы так…
В каждом его слове чувствуется такое превосходство, что Ваньке хочется взвыть. Он шёл сюда, чтобы выступить обвинителем, чтобы смутить, унизить, раздавить… Но внезапно все козыри оказываются в руках Бейбарсова.
— Заткнись, — срывается у Ваньки. Он сам чувствует, что это слишком слабо.
Глеб снова смеётся. Его глаза блестят, как звёзды за спиной, и Ваньке становится не по себе. Зря он поддался порыву и пришёл сюда.
— Почему ты посылаешь… любовные, — он еле подбирает слова, чтобы не начать кричать, — письма моей девушке?
— Она не твоя, — Глеб пожимает плечами и аккуратно идёт по карнизу.
Ваньке хочется подбежать и толкнуть его, чтобы его тело жалкой лужицей оказалось внизу, на скалах.
— Ты дурак, Валялкин. Вместо того чтобы попытаться убедить меня, что Таня — твоя, ты думаешь о том, как меня убить. Вот чем мы и отличаемся, — Глеб щёлкает пальцами. — Тем более ты прекрасно знаешь, что меня нельзя так просто убить. Знаешь ведь? — высокомерный смешок и унизительный вопросительный взгляд.
Ваньку трясёт от злости. Он ненавидит Бейбарсова каждой частичкой своего сознания, каждым волоском, он знает, что тот пытается его спровоцировать. Унизить ещё больше. Ванька делает глубокий вдох.
Внезапно чувствует, как сердце замедляет ход. Пропускает удар. Ещё один. Начинает не хватать воздуха, он хватается за горло и падает на колени. В груди нещадно колет и болит.
Бейбарсов присаживается возле него на корточки, смотря с любопытством. Давно-давно какие-то мальчишки из его двора так смотрели на муравья, который корчился под прошедшим лупу солнечным лучом.
Жить хочется, а вот умолять о жизни — нет.
— А знаешь что, Валялкин, — Бейбарсов широко ухмыляется, но Ванька его почти не слышит. В ушах стучит своё останавливающееся сердце.
Глеб наклоняется и прикасается к губам Ваньки в неторопливом поцелуе. Отрывается и шепчет в самое ухо, почти касаясь его ртом:
— А теперь каждый раз, когда ты станешь целовать Таню — будешь вспоминать обо мне. Готов на такие жертвы?
Глеб начинает громко смеяться; прокручивает в пальцах бамбуковую тросточку и уходит. Ванька ещё долго лежит на холодной крыше, чувствуя ускоренное биение сердца и жжение на губах.
Готов ведь, да?..
-
-
12.01.2011 в 19:06Да и ладно, зато сколько чувства превосходства **
-
-
12.01.2011 в 19:12Эта заявка ела меня с самого появления на сообществе. = ) Да, с превосходством как-то вот так вот. )
-
-
12.01.2011 в 20:55-
-
12.01.2011 в 21:02Спасибо. А Ванька -- да, вы правы... поэтому и не пишу про него практически.
-
-
14.01.2011 в 18:34-
-
14.01.2011 в 18:40Спасибо за отзыв,
автор сам давно канон читалВообще предполагалось, что Ванька "перехватил" письмо Глеба для Тани. Собственно, Глеб не дурак и просто так его письма не перехватываются... )-
-
09.01.2012 в 04:16Что приятно, мальчики похожи на мальчиков - большая редкость в слеше в наше печальное время. Все очень убедительно и, на наш скромный взгляд, очень канонно.