Солома в волосах кололась. Пруды подмосковного розлива – в каждом кроссовке по пруду – хлюпали при ходьбе. Содранные при падении ладони саднило, по-осеннему гадкий ветер задувал под рубашку, куртка канула в небытие, а хилые сосенки всё не кончались. У нижних их ветвей тяжело порхало навязчивое желание удавиться. Молодой человек в рубашке и с мечом споткнулся о какой-то корень, вполголоса ругнулся и поковылял дальше. Кроме рубашки и меча, в наличии имелись длинные светлые волосы, мокрые ниже колена джинсы и некогда белые кроссовки. Выражение лица молодого человека плачевность состояния отражало полностью. Через некоторое время лес начал расступаться, и очень вовремя, а то, пожалуй, пришлось бы зарубить со злости сосну, раз больше некого. Когда деревья окончательно иссякли и пошёл невнятный кустарник, впереди победно заблестела вода. Ощутив незначительный прилив сил, парень с мечом заковылял бодрее.
Мадемуазель Гроттер тем временем изволила сиживать на футляре от контрабаса. Проваливаться неизвестно куда среди бела дня ей было, мягко говоря, не в первой. Протопавшего мимо мрачного подростка она проводила чуть ли не равнодушным взглядом. За её плечами был десяток с лишним книг. Её уже ничто не удивляло. Над другим берегом реки солнце медленно ползло за горизонт. Таня любовалась багровыми всполохами, периодически отвлекаясь, чтобы встряхнуть медальон. Родственное общение в единственной доступной форме всё никак не могло состояться. Феофил играл в осла. Ладно бы играл… Рядом зябко поежился ещё мокрый, но уже чистый Мефодий. Ёжась, он не забывал энергично чиркать зажигалкой над кучей сухих веток. Огонь всё никак не высекался, в груди копошилась простуда, книга Хамелеонов осталась где-то там, «где-то здесь» поддавалось определению с громким скрипом, никакой еды он с собой не взял, а завтра, между прочим, его день рождения. Тринадцатый. Вот тебе задача, Буслаев: как успеть на свидание с вечностью, увязнув по уши в неизвестности? Вряд ли Срединные земли заглянут к нему на огонёк. О бесконечной радости Арея по этому поводу вообще думать не хотелось. — Тяжело быть героем, – пожаловался он сидящей неподалеку девушке. Девушка повернула голову и снисходительно улыбнулась: — Да кто ж тебя спрашивать будет-то?
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Аи. Оно так мило и чУдно! *_* Начала тащиться сразу после фразы: У нижних их ветвей тяжело порхало навязчивое желание удавиться. Оно просто в меморис! Автор, вы молодец, вы крут и вообще, цветочков вам и конфеток. = ) не з.
-
-
03.07.2011 в 17:02Солома в волосах кололась. Пруды подмосковного розлива – в каждом кроссовке по пруду – хлюпали при ходьбе. Содранные при падении ладони саднило, по-осеннему гадкий ветер задувал под рубашку, куртка канула в небытие, а хилые сосенки всё не кончались. У нижних их ветвей тяжело порхало навязчивое желание удавиться.
Молодой человек в рубашке и с мечом споткнулся о какой-то корень, вполголоса ругнулся и поковылял дальше. Кроме рубашки и меча, в наличии имелись длинные светлые волосы, мокрые ниже колена джинсы и некогда белые кроссовки. Выражение лица молодого человека плачевность состояния отражало полностью.
Через некоторое время лес начал расступаться, и очень вовремя, а то, пожалуй, пришлось бы зарубить со злости сосну, раз больше некого. Когда деревья окончательно иссякли и пошёл невнятный кустарник, впереди победно заблестела вода. Ощутив незначительный прилив сил, парень с мечом заковылял бодрее.
Мадемуазель Гроттер тем временем изволила сиживать на футляре от контрабаса. Проваливаться неизвестно куда среди бела дня ей было, мягко говоря, не в первой. Протопавшего мимо мрачного подростка она проводила чуть ли не равнодушным взглядом. За её плечами был десяток с лишним книг. Её уже ничто не удивляло.
Над другим берегом реки солнце медленно ползло за горизонт. Таня любовалась багровыми всполохами, периодически отвлекаясь, чтобы встряхнуть медальон. Родственное общение в единственной доступной форме всё никак не могло состояться. Феофил играл в осла. Ладно бы играл…
Рядом зябко поежился ещё мокрый, но уже чистый Мефодий. Ёжась, он не забывал энергично чиркать зажигалкой над кучей сухих веток. Огонь всё никак не высекался, в груди копошилась простуда, книга Хамелеонов осталась где-то там, «где-то здесь» поддавалось определению с громким скрипом, никакой еды он с собой не взял, а завтра, между прочим, его день рождения. Тринадцатый. Вот тебе задача, Буслаев: как успеть на свидание с вечностью, увязнув по уши в неизвестности? Вряд ли Срединные земли заглянут к нему на огонёк. О бесконечной радости Арея по этому поводу вообще думать не хотелось.
— Тяжело быть героем, – пожаловался он сидящей неподалеку девушке. Девушка повернула голову и снисходительно улыбнулась:
— Да кто ж тебя спрашивать будет-то?
-
-
03.07.2011 в 17:53Начала тащиться сразу после фразы: У нижних их ветвей тяжело порхало навязчивое желание удавиться.
Оно просто в меморис!
Автор, вы молодец, вы крут и вообще, цветочков вам и конфеток. = )
не з.
-
-
27.12.2011 в 17:42Юмор и слог почти как у Емца. Ну по крайней мере при прочтении в груди зашевелилось узнавание!
Браво, автор!
-
-
27.12.2011 в 18:48автор