4.08.

[Страсти по Емцу]

4.08. ШНыр. Долбушин/Яра/Гай. “На войне как на войне”.

@темы: Заявка, Яра, ШНыр, Долбушин, IV круг, Гай, Выполненные

Comments

[Гость]

Название: *у автора плохо с названиями*
Саммари: «Даже та закладка, которую она вытащила, оказалась для неё слишком сильной. Она нарушила закон ШНыра, замахнувшись на то, что ей не зубам…». (с) Гай, ШНыр, Пегас, Лев и Кентавр.
Предупреждения: сомнительный обоснуй + АУ второй книги.
Размер: 3063 слова



Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет
Она сидит у окна, и просит об удаче
Она как солнца свет, ей девятнадцать лет,
Кругом глухие стены
А в ней сошлись змея и волк,
И между ними то любовь, а то измена.
Сплин «Что ты будешь делать?»



— Я хочу нырнуть, — в который раз сказала Яра. Вышло почти жалобно, с щемящей тоской.
Кавалерия поджала и без того тонкие губы, и перешла на Северную сторону кабинета. Яра, уловив смену настроения директора, заелозила на стуле, но отступать было глупо.
— У меня достаточно сил для нырка, — упрямо произнесла она и дёрнула подбородком.
Кавалерия тоже дёрнула подбородком, и вышло у неё это куда лучше. Сразу показавшись выше, миниатюрная Кавалерия будто заполнила собой просторный кабинет.
— У тебя недостаточно духа для нырка. И даже если ты попадёшь на двушку, вероятность, что ты прорвёшься через болото назад — мизерная, уж поверь мне, — сказала Кавалерия таким тоном, что не поверить ей было невозможно.
Яра дёрнулась как от удара и сразу будто внутренне сдулась, обхватила себя руками и низко опустила голову.
— Ярослава, — примирительно. — Пойми, что я просто волнуюсь за тебя. Думаю, Ул тоже не обрадуется, если его девушка внезапно сгинет в болоте. Второго раза он не переживёт.
Яра так резко вскинула голову, что перед глазами стайкой разбежались чёрные точки. В голове начало бухать, будто кто-то зазвонил в огромный колокол, Яра сжала висок пальцами, пытаясь не морщиться.
— Тем более, как я вижу — а я вижу отлично — ты до сих пор не окончательно восстановилась. Все эти вторые личины ужасно действуют на психику, — чуть скривила рот Кавалерия. — Ты что-нибудь вспомнила о том времени, что провела у… не в ШНыре?
Яра качнула головой: снова и снова один и тот же вопрос, на который у неё не было никакого ответа. Что же произошло за те полгода, что полностью выпали у неё из памяти? Это грызло её с утра до ночи: что же?! Что-про-и-зо-шло?.. Яра пыталась расспрашивать Ула и Афанасия, но первый невразумительно мычал, а второй — скупо рассказал, как случайно нашёл её у Долбушина и как потом они все вместе противостояли армии Тилля. Всё. Яра могла слушать эту историю бесконечно, мечтая найти хоть какую-нибудь зацепку.
Подоконник, помогла забраться в комнату, нападение, Долбушин, закладка… Яра пыталась хоть что-то вспомнить сама, но размытые образы того вечера сплетались между собой в яркий калейдоскоп эмоций и лиц.
Кавалерия подошла к Яре и успокаивающе положила ладонь той на спину.
— Всё будет хорошо, Яра, тебе просто надо отдохнуть.
Яра, сдавшись, кивнула, всё ещё чувствуя лёгкое головокружение и тупую ноющую боль в висках. Медленно поднялась со стула и, не смотря на директора, вышла из кабинета, очень аккуратно закрыв за собой дверь.
Тридцать шагов прямо, потом повернуть, ещё двадцать — и ты у улья при входе в Лабиринт. Яра нерешительно остановилась, думая, куда идти. В голове было пусто, словно кто-то решительным движением руки выскреб все мысли и протёр тряпочкой черепную коробку, чтобы уж точно ничего не осталось. Яра устало опустилась на траву и спрятала лицо в коленях, крепко зажмурившись. За веками расплывались разноцветные кольца. Яру пугало, что она не может вспомнить так много. Она прочитала несколько десяток книг, и в каждой было уверенно сказано: после самостоятельного избавления от «верхней» личности, основная будет помнить всё. ВСЁ.
Но Яра не помнила.
— Эй, с тобой всё в порядке? — услышала она рядом и посмотрела на подошедшего.
Им оказалась девушка лет шестнадцати, из нового набора, беспчёльная — как её иногда называли старшие шныры. Яра знала про неё только, что именно она нашла её куртку и что не взяла спрятанную в ней закладку себе, после чего её и переправили в ШНыр. У девушки светлые по плечи волосы и куча веснушек на улыбчивом лице. Сейчас она смотрела как-то неуверенно, видно боясь, что Яра ответит, что с ней не всё в порядке.
— Да, спасибо.
— Это здорово, — довольно кивнула девушка и начала уже уходить, как вдруг резко затормозила и, помявшись немного, вернулась. — М-м-м, Яра, у меня к тебе небольшая просьба…
Яра вопросительно вскинула бровь.
— М-м-м, в общем… Мне очень надо в Москву, а Кавалерия меня одну не отпускает, говорит, пока только с кем-то из старших. Ты не могла бы сходить со мной? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — девушка разве что на месте не подпрыгивала от рвения.
Больше всего Яре хотелось остаться на месте и не двигаться, но тут девушка схватила её за руку, чуть повыше локтя, и Яре показалось, будто по телу проскочил заряд тока. Голова заныла ещё сильнее. Обычно свежий воздух ШНыра сейчас напоминал желе с неприятным запахом жжённых мокрых листьев. Хотелось вырваться от сюда как можно дальше.
— Хорошо, идём.
«Аня», — вспомнила Яра имя девушки.
Всю дорогу до Москвы (Яра с Риной решили пока поберечь заряд нерпи), перед глазами Яры то расплывались круги, то скакал какой-то полноватый мужичок, делая различные пассы руками. Мир то дробился на части, то снова собирался воедино, но после каждого такого раза Яру не покидало настойчивое чувство, что мир собрался как-то неправильно. Будто в паззл вставили кусочки вроде бы подходящие по форме и размеру, но совершенно не от сюда. Яра злилась, боялась и мечтала уснуть. Она уже сотню раз пожалела, что потащила в Москву своим ходом, к тому же, оказалось, что девушку зовут не Аня, а Рина.
Рина выскочила на Рижской, успев только крикнуть, что обратно доберётся сама, воспользовавшись нерпью. Это было против указа Кавалерии, это было неправильно, но Яре было плевать. Голова раскалывалась на части. Доехав до Октябрьской, Яра поняла, что ей не хватает воздуха. Выйдя из вагона, она почти бегом вбежала по эскалатору и вывалилась на шумный Ленинский проспект. Глубоко вдохнула и прислонилась к стене, чувствуя, что ещё немного и упадёт.
Фельдшер Уточкин поощрительно улыбнулся и подмигнул.

***
Прямо в лицо дул прохладный, хотя и не очень свежий воздух автомобильного кондиционера. Поморщившись, Полина открыла глаза и мученически вздохнула.
— В горле пересохло, есть что попить? — обратилась она к Андрею сухим, надтреснутым голосом.
Тот окинул её быстрым, сочувствующим взглядом и кивнул на бутылку воды, гордо вставленную в подстаканник. Полина дрожащей рукой схватила бутылку и сделала несколько жадных больших глотков. Закашлялась и пролила на себя часть жидкости. Андрей хмыкнул.
— Здорово тебя припечатало-то, — прогремел он. — Чёртова жара.
— А?
— Говорю, хорошо, что вовремя сообщила, где тебя искать. Иначе подметала бы ты сейчас своим платьецем улицу.
— А.
Андрей ещё раз хмыкнул.
Полина оглядела себя: короткое, даже слишком, платье на тонких бретельках насыщенного зелёного цвета. Одна коленка ободрана, явно только что, потому что ранка только-только начала заполняться кровью. Полина вопросительно посмотрела на телохранителя.
— Падать надо аккуратнее, — неохотно пояснил он, явно чувствуя себя виноватым.
Полина закатила глаза, пообещав себе, что в следующий раз неправильно скроит и сошьёт блузку для куколки.
Голова кружилась, подташнивало.
— А где Альберт Фёдорович?
— Дома.
Полина кивнула сама себе и откинулась в кресле. От разбитой коленки расплывалась лёгкая, тягучая боль.
Доехали, как обычно, быстро. Андрей, хоть и уступал Птаху в предвидении всех возможных и невозможных пробок, умел добираться до дома быстро. Прихрамывая, Полина поднялась к двери и, дождавшись Андрея с ключами, проскользнула за ним в квартиру.
В первом же зале их ждал Долбушин.
Окинув Полину внимательным, изучающим взглядом, Долбушин коротко ей кивнул. Полина неловко улыбнулась в ответ и присела на краешек дивана. Андрей сразу же исчез в своей комнате, спеша поздороваться со своими куколками.
— Твоё колено.
— Случайно вышло, — будто оправдываясь, сказала Полина. В голове шумело, мысли мешались, сплетаясь плотным клубком.
Долбушин как-то скептически, но по-доброму улыбнулся, и — Полина даже не заметила — вытащил откуда-то небольшую аптечку. Вспомнила, что Аня, не смотря на любовь к стразам и дизайнерским платьям, всё время где-то падала, резалась и царапалась. Долбушин даже как-то сказал, что посади он Аню в совершенно пустую комнату, обитую плюшем, она бы и там нашла, обо что разбить локоть или колено.
Единственное, что сейчас знала Полина об Ане — что та в Лондоне, и что Долбушин очень скучает. Про Лондон была ложь — в этом она была почему-то уверена.
— Вытяни ногу, — приказал он и привычным движением промыл ранку и приклеил пластырь.
Руки у Долбушина были очень красивые, с длинными пальцами и аккуратными полукружьями ногтей. Такие руки могли бы принадлежать гениальному музыканту, а не финансисту, и Полину всегда подмывало спросить, играет ли Долбушин на музыкальных инструментах. По ноге вверх от прохладных рук Долбушина пробежали мурашки, затерявшись где-то в складках платья. Полина упёрлась обеими ладонями в диван и закусила губу.
Было неловко.



*продолжение в комментариях*

[Гость]

продолжение

— Спасибо, Альберт Фёдорович.
— Не за что, но в следующий раз будь внимательнее. Как ты себя чувствуешь?
— Немного голова болит, — призналась Полина и вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы почувствовать прохладные пальцы Долбушина на висках. Смутилась и покраснела. Долбушин великодушно сделал вид, что ничего не заметил, хотя ироничную улыбку почти и не старался скрыть. Полина заправила за ухо прядь волос.
— Что ты помнишь последнее? — вдруг спросил Долбушин, всё ещё сидя перед ней на корточках.
— Последнее? — удивлённо переспросила Полина. — Как вышла из метро. А… до этого… — она напрягла память, чувствуя, что в висках заломило. — Мы собирались в кафе ужинать.
Долбушин кивнул и встал.
— Отлично. Кстати, в соседней комнате тебя ждёт фельдшер Уточкин, хочет с тобой поговорить.
Полина поджала губы — Уточкина она не любила, хватало и того, что он постоянно маячил у неё в голове, сально улыбаясь и подмигивая. Хотелось попросить у Долбушина отменить встречу, она знала, что это в его силах, но тот уже встал и отошёл к камину. Полина быстро взглянула на него из-под ресниц: сильно сутулится, светлые волосы чуть длиннее положенного, лицо осунувшееся и очень уставшее. На неё старательно не смотрел.


***
Долбушин тихо стукнул кончиком зонта по полу, и Уточкин перестал мерзко хихикать. Он сразу же вжал голову в плечи и начал подобострастно заглядывать в глаза то Долбушину, то Гаю.
— Что-нибудь ещё интересное? — прозвенел надтреснутым стеклом голос Гая.
— Ничего, — закачал головой фельдшер, а потом сразу же закивал. — Новый набор шныров ожидается, как обычно, только в сентябре. Пока там только хи-хи-хи наша дорогая Анечка-Рина, — зашуршал Уточкин, сложив ручки на животике.
Долбушин неуловимо дёрнул рукой и кончик зонта остановился в сантиметре от мгновенно покрывшегося испариной фельдшера.
— Ещё одна подобная шутка, и нам придётся обойтись без ваших услуг, — многозначительно сказал он и опустил зонт.
— А-ха-ха, Альберт Фёдорыч, что же вы так пугаете нашего гениального друга? — расхохотался Гай.
Уточкин порывисто вдохнул-выдохнул и оттянул толстым пальцем-сосиской ворот засаленной рубашки (при том, что белизне его медицинского халата можно было позавидовать).
— Это всё? — холодно спросил Долбушин у Уточкина.
— Вы знали, что очень нравитесь этой девушке? — Уточкин мгновенно отходил от своих страхов. — Она прямо-таки в шаге от того, чтобы влюбиться, — фельдшер закатил глазки и сладко вздохнул, но быстро спохватился. — На этом всё, я побежал спасать этот мир.
Дверь громко хлопнула, но ещё долго было слышно шаги удаляющегося гениального фельдшера Уточкина.
— Альберт Фёдорыч, зачем же вы девушку в себя влюбили-то, а? — издевательски спросил Гай и уютно поджал под себя ноги в парусиновых брюках.
— Мне на неё плевать, меня волнует только Аня.
— Ну-ну, ну-ну, — прозвенел Гай и блеснул стёклами круглых очков.
Долбушин чуть приподнял бровь и закинул ногу на ногу. Главное он узнал — с Аней всё хорошо, остальное его волновало мало. Убедить себя в этом проще простого.
— Девушка чувствует себя так, как сообщил нам любезнейший фельдшер Уточкин?
Долбушин кивнул и, помедлив, ответил:
— Да. Хотя мне не нравятся её головные боли, если так будет продолжаться, она попросту может сойти с ума. Думаю, тогда будет… не очень хорошо для нашего плана.
Гай рассмеялся тихо, но так, будто это самое смешное, что он слышал за всю свою жизнь.
— Ничего страшного, — ответил Гай. — Она, скажем так, лишь сосуд, который наполняется по нашему с вами желанию. Хотя будет, конечно, жаль, если она умрёт. Девчонка, которая смогла вытащить закладку сильнее неё, была бы неплохим пополнением в наших рядах.
Долбушин встал, и Гай медленно кивнул, отпуская его. Уже перед самой дверью Долбушина догнали слова Гая:
— И аккуратнее с девчонкой, если вы ей нравитесь, сделайте всё возможное, чтобы её маленькое и юное сердечко, — с сарказмом и злобой, — не разбилось. Девушки в её возрасте такие ранимые и такие глупые, чувства значат для них куда больше, чем действия. А мы ведь с вами понимаем, Альберт Фёдорыч, что на войне, как на войне.
Долбушин лишь чуть крепче обычного сжал ручку зонта.

***
— Яра! Яра, с тобой всё хорошо?
Кто-то сильно тряс её за плечи, периодически покрывая лоб и щёки влажными поцелуями.
— Ну скажи же что-нибудь?!
Обычно спокойный и малоэмоциональный Ул сейчас был сам на себя не похож. Дрожащие губы, страх в глазах и складка между бровями. Яра нежно провела по его скуле и устало улыбнулась.
— Всё отлично, правда, немного переутомилась.
— Я Рине уши поотрываю, — пообещал Ул, бережно держа Яру за руку.
Яра снова улыбнулась, откровенно тая от такой несвойственной Улу нежности. Ради таких моментов она готова была стерпеть всё, что угодно. Даже эти сильнейшие головные боли и невнятные видения.
Ул продолжал что-то радостно болтать, шутить и улыбаться. Неаккуратно махнул рукой и задел коленку Яры. Та скривилась и прикрыла глаза.
— Что с тобой? — мгновенно спохватился Ул.
— Ничего, просто коленка болит.
Ул с несвойственной ему осторожностью провёл своей большой ладонью по ноге Яры, в попытке успокоить боль. Яра улыбнулась, но почему-то вспомнила прохладные длинные пальцы, от которых сразу же становилось легче. У Яры перехватило дыхание, в груди что-то защемило: она вспомнила, кому принадлежали пальцы.
Толстый дядечка в голове ойкнул и округлил рот.

***
Полина ойкнула и сжала виски руками, почувствовав острую боль. Казалось, что кто-то безжалостно врывается в её голову, разрезая её на части, и копается там грязными, вонючими руками.
Большой улей, здание в виде буквы «Н», какие-то ребята в кожаных куртках, арбалеты и полульвы-полугиены, — всё сливалось в какой-то пульсирующий шар, выжигающий изнутри глаза.
Полина застонала и упала, почти не ощутив, что уже у самого пола её подхватил Долбушин и, бережно подняв, отнёс в спальню.
— Воды? — спросил он, когда Полина открыла глаза.
Та смогла лишь кивнуть, понимая, что даже при большом желании не сможет пошевелить и пальцем.
Долбушин аккуратно приподнял её голову и поднёс стакан к губах. Прохладная жидкость показалась Полине манной небесной.
— Лучше?
Полина кивнула и попыталась улыбнуться. Вышло плохо.
— У меня есть предложение. Рассказывай все свои… сны, думаю, станет легче, — сказал Долбушин, присаживаясь в кресло у кровати.
Полина не хотела ни о чём думать: правильно она поступает или нет. Ей предложили помощь — она её приняла. Слова пришлось выдавливать из горла, каждое — импульс боли. Может, стоило молчать? Об улыбчивой девушке с кучей веснушек на лице, о женщине с тонкой длинной косичкой и в очках-половинках, о Лабиринте и каких-то словах, крутившихся в голове. С каждой минутой буквы давались всё хуже, боль становилась всё сильнее, а фельдшер Уточкин в голове — всё улыбчивее. Полина замолчала на полуслове и заснула, с крепко сжатыми в кулаки руками.
Долбушин прикрыл на мгновение глаза и встал, подойдя к Полине. Бледная, с большим ртом и синяками под глазами, она сейчас казалась особенно несимпатичной. Но до ужаса беззащитной. Аккуратно провёл пальцами по её лицу, убирая прядь волос. Девчонку было жаль. Совсем не вовремя Долбушин вспомнил: когда Нина болела, в свои последние дни — была очень похожа на неё. Долбушин поджал губы, не о том он сейчас думал. Хотя пока он узнал главное — с Аней, его Аней, всё в порядке.
— Опять? — спросил Андрей, шумно распахивая дверь.
— Да. Отнеси её в пригородную электричку, по дороге в ШНыр. Думаю, она очнётся через пару часов.
— Угу, — пробасил Андрей. — И долго так будет, Альберт Фёдорович? — вдруг спросил он, внимательно глядя на шефа. Поднял Полину с кровати и как-то нежно прижал к себе.
Долбушин вопросительно приподнял бровь.
— Ну, с ней. Вы на неё посмотрите — ещё одного раза она попросту не переживёт. Жалко её, хорошая она.
— Жалко — у пчёлки, — отрезал Долбушин и быстро вышел из комнаты. Пока это «жалко» окончательно не догнало его самого.
Полина была трогательной и беззащитной. О ней хотелось заботиться, крепко-крепко прижать к себе и не отпускать. Сказать, что всё это — кошмар и он скоро закончится. Сказать, что он всегда будет рядом и обязательно поможет чуть что. И пусть вся эта чёртова «война» идёт мимо неё… если уж не прошла мимо Ани. Долбушин зло опустил зонт на пол, отчего кусок паркета треснул и надломился.
На войне, как на войне?..

***
Яре было плохо. По всему телу разлилась свинцовая тяжесть, было тяжело даже моргать. Больше всего она хотела закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Рядом что-то весело бормотал Ул. Слишком весело. Наигранно. Яра нахмурилась и, держа пальцы на висках, посмотрела на Ула.
— Что происходит?
Ул быстро взглянул на неё и отвернулся. Замолчал.
— Олег, что происходит?! — в голосе проскакивают истерические нотки.
Ул начал жевать губы, Яра почти видела как у него в голове рождается очередная шутка, призванная развеять все её сомнения. Она схватила его руку и прижала к своей груди. Сердце бешено билось.
— Ну?
— ШНыр еле-еле тебя впускает, — нехотя, сдавшись, сказал Ул и попытался осторожно вытащить свою руку из ладони Яры. Та позволила.
— В смысле?
Перед глазами запрыгали разноцветные точечки. Какой-то пухлый дядечка перед глазами заискивающе улыбался и строил глазки.
— Защита ШНыра, она не хотела тебя пропускать. Еле-еле протащили,— ещё более неохотно пояснил Ул.
Яра на мгновение прикрыла глаза.
— Ты будешь со мной? — голос всё же сорвался.
Ул никогда не умел врать, Яра это знала прекрасно.
Он молчал.
Фельдшер Уточкин захихикал, но сразу же ойкнул и смутился. Что-то явно шло не по плану. Яра хмыкнула и, придерживаясь за стену, медленно поднялась с кровати. Ул пошёл некрасивыми ярко-алыми пятнами и схватил её за талию.
— Ты куда, дурёха?! Да тебе лежать надо, жить надоело что ли? Конечно, буду. Куда я, Одиссей, от семьи, от детей? — затараторил он, поддерживая Яру. Та твёрдо отстранила его руку и отошла. У самого входа обернулась и печально улыбнулась.
— Я больше не шныр, и ты это прекрасно сам понимаешь. Прими это.
Ул буравил взглядом пол, но, когда Яра открыла дверь, с вскриком кинулся к ней.
— Яра, я тут, останься со мной. Я же… люблю тебя!


*продолжение ниже*

[Гость]

окончание

Яра грустно покачала головой.
— Ты уже начал стесняться меня. В стеснении любви быть не может. Прости меня.
Ул бессильно рухнул на стоящий рядом стул и спрятал лицо в ладонях. Яра тихо выскользнула из комнаты.
Очень быстро она пересекла лужайку ШНыра и остановилась перед оградой. Не оглядываясь, переступила незримую черту, оказавшись в лесу. Внезапно почувствовала тяжесть на плече. Золотая пчела ходила по плечу, будто в поисках удобного места, но внезапно она улетела, Яра поняла — пчела больше не её. В груди что-то надорвалось, перехватило дыхание. В голове что-то щёлкнуло, полыхнуло, отчего Яра согнулась пополам от боли. У неё остался один путь — к Долбушину.
Через полтора часа Яра стояла перед знакомой светло-коричневой дверью и неуверенно смотрела на звонок. Нажала раз, другой. Уже отчаявшись, что ей откроют, Яра начала стучать кулаком. Дверь распахнулась внезапно.
— Наконец-то! — пыхнул радостью Андрей. — Полина, поможешь мне с одеждой на куколок?
Яра кивнула и, встав на цыпочки, заглянула охраннику за плечо. Долбушин сидел на диване и внимательно на неё смотрел.
— Андрей, свободен, — крикнул он и Андрей, подмигнув Яре, ушёл в свою комнату снова смотреть матч тридцатилетней давности. — Полина, — поприветствовал он Яру.
Яра глубоко вдохнула и медленно подошла к Долбушину. Не смотря на него, села рядом на диван и положила руки на колени.
— Меня зовут Ярослава и… кажется, вы единственный, кто может мне помочь.
Фельдшер Уточкин округлил глаза и, раздувшись, лопнул мыльным пузырём.
— Пожалуйста, — добавила Яра и, набравшись смелости, повернулась лицом к Долбушину.
Долбушин хмыкнул и повертел в руках ручку зонта. Разве у него был выбор? Он осторожно взял Ярославу за руку и сжал её пальцы. Конечно же, нет.

[AnaisPhoenix]

Ого, какой большой фик, да ещё и с любимыми персонажами!
Обоснуй действительно сомнителен, но таки понравилось. Причем не столько содержанием, хоть я и шиппер, сколько формой - этим чередованием модусов "Яра - Полина - Яра - Полина". И персонажи все хороши, не знаю даже, кого и выделить.
Сонь, открывайся, любить буду.

[Sonetka]

AnaisPhoenix

Эй, а чой-то сразу "Сонь"? Вроде с временами нигде не накосячено...+)

И вообще это чудеса, Анаис и не злится, что безобоснуйно, это на тебя лето так действует?)) Спасибо, я рада, что вышло неплохо.

[AnaisPhoenix]

Sonetka, та-а, так ты ж говорила, что тройник хочешь писать - вот я два плюс два и сложила.))
*мрачно* Ну вот, и этот человек считает меня злобной горгоной, не способной хвалить. xD В том-то и дело, что не совсем безобоснуйно, а просто обоснуй сомнительный; а так логика тут есть. Ну и плюс персонажи не мертвые, что добавляет приятности.
Хорошо вышло, правда, хорошо. Спасибо!

[Sonetka]

AnaisPhoenix

Я?? Горгоной?? *косится на аватарку* Нет, девушка, вы себе льстите! XDD
Чёрт, тогда я не буду больше говорить о своих планах.)) Но это был пробный вариант, так сказать. Сейчас новая книжка выйдет, думаю, пнёт все мои мысли и я напишу что-нибудь полностью обоснуйное.)
А за персонажей отдельное спасибо.

[AnaisPhoenix]

Sonetka, ага, типа не горгоной, а всего лишь мегерой. xDD
Хотеть! хотеть!
Это правда же.

[ManyVel]

Я слоупок)) Кажется, я это читала, но ничего не написала тогда, зато сейчас, после перечитки ШНыра, получила массу свежих положительных эмоций))
Мне понравилось. Хоть расставание с Улом выглядит немного скомкано, но в целом гладко вышло.
В кои веки даже Уточкин меня не раздражает. Чёрт... кажется я таки залипаю в ШНырофандом.

[AnaisPhoenix]

Чёрт... кажется я таки залипаю в ШНырофандом.

Емцетрава - страшная сила а сила емцетравы ещё страшней.

[Sonetka]

ManyVel, спасибо! ты тут вдохновляешься ходишь по фесту?))

[ManyVel]

AnaisPhoenix,
Надеюсь, цикл будет покороче. А то обычно книги после 8-й мне начинает что-то активно не нравиться либо в сюжетных поворотах, либо просто устаю. Не только к емцемирам применительно, те же Забытые Королевства Сальваторе или даже Тайный Город после энной книги читаешь уже по инерции - за развязкой, а не за миром.

Sonetka,

ты тут вдохновляешься ходишь по фесту?))

Не, это я твой Гай/Платошевский драбблик приползала читать на почве обострения шизы (помнила ж, что была заявка с таким пейрингом), а потом просто посмотрела, что ещё по ШНыру тут лежит.

[AnaisPhoenix]

ManyVel, я тоже за покороче - тем более что ШНыр уже серьезней предыдущих серий и позволяет более концентрированно впихивать инфу.