От автора: заказчик наверняка хотел не этого. 204 слова полнейшего безобразия.((
И даже сейчас, когда его руки, с предельной для некромага нежностью, обнимают ее, когда его горячие губы чертят узоры на ее хрупком теле, когда их сердца бьются в унисон, а дыхание одно на двоих – она ненавидит его. Ненавидит, но все равно приходит каждую ночь, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. И каждую ночь, кусая губы в кровь и оставляя на его коже длинные алые царапины, она заново привыкает к тому страшному, темному желанию, что пробуждают, откуда-то из недр ее усталой души, жадные прикосновения и терпкие поцелуи некромага. Каждую ночь, потому что знает - когда-нибудь, не сейчас и даже не завтра, но она привыкнет к этой тьме внутри себя, и Глеб навсегда потеряет свою странную власть над ней. Лишь тогда, как думает Таня, она станет по-настоящему свободной.
Гроттер заглядывает в его глаза в поисках ответа на свои незаданные вопросы, но видит там лишь черноту безлунной ночи и вечный холод. Холод его слов, холод его сердца и холод его мертвой жизни. И только сейчас, когда между ними натянута тонкая, невесомая нить понимания, Тане кажется, что она может понять его чувства и прочитать его мысли. А Глеб, хищно улыбнувшись, наклоняется к ее уху, и тихо шепчет, слегка прикусив мочку: -Ну, тогда читай вслух, Гроттер. Просто - читай вслух.
Сходить с ума нужно постепенно и в свое удовольствие...
Саблезубый хомячок, спасибо)) тебе откроюсь) хотела заказчика подождать, да видно не судьба)) вообще, это второй-уменьшенный вариант)) в первом было много больше Таньки, возможно даже не ООСной)
Сразу прошу прощения, это первый однострочник по Гроттер.)
— Читай вслух, — он не шепчет, как располагает ситуация. Тане иногда кажется, что Глеб просто не умеет понижать голос, таинственно бормотать — да, шептать — никогда. — Надеюсь, мне за это хотя бы шоколадка будет полагаться? — она пытается усмехнуться, но губы лишь нервно дёргаются. Сложенный пополам листок в её руках чуть подрагивает и она почти себя ненавидит за это проявление слабости. Рядом с Глебом она всегда чувствует себя… слишком пустой, как глиняный кувшин, заполненный лишь серым туманом. — Что это? — спрашивает, так и не дождавшись ответа. Шутить больше не хочется. — Таня, читай. И от этих простых слов дрожь пробегает по телу. На глаза почему-то наворачиваются слёзы, ей совершенно не хочется знать, что внутри. Глеб делает несколько шагов вперёд, и Таня быстро раскрывает листок, чтобы только не смотреть на него. Пробегает глазами по нескольким криво написанным строчкам. Почерк Валялкина. Милого, доброго, такого любимого Валялкина. Но пишет он… Силы воли сдерживать слёзы уже катастрофически не хватает. Она не хочет этому верить! Только не он! Внезапно она чувствует на талии горячую руку Глеба, но сил оттолкнуть его нет. Он легонько целует её в шею и почти приказывает: — Вслух, Таня. В её сознании глиняный кувшин разбивается с оглушительным треском.
И даже сейчас, когда его руки, с предельной для некромага нежностью, обнимают ее, когда его горячие губы чертят узоры на ее хрупком теле, когда их сердца бьются в унисон, а дыхание одно на двоих – она ненавидит его.
Ненавидит, но все равно приходит каждую ночь, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. И каждую ночь, кусая губы в кровь и оставляя на его коже длинные алые царапины, она заново привыкает к тому страшному, темному желанию, что пробуждают, откуда-то из недр ее усталой души, жадные прикосновения и терпкие поцелуи некромага. Каждую ночь, потому что знает - когда-нибудь, не сейчас и даже не завтра, но она привыкнет к этой тьме внутри себя, и Глеб навсегда потеряет свою странную власть над ней. Лишь тогда, как думает Таня, она станет по-настоящему свободной.
Гроттер заглядывает в его глаза в поисках ответа на свои незаданные вопросы, но видит там лишь черноту безлунной ночи и вечный холод. Холод его слов, холод его сердца и холод его мертвой жизни. И только сейчас, когда между ними натянута тонкая, невесомая нить понимания, Тане кажется, что она может понять его чувства и прочитать его мысли.
А Глеб, хищно улыбнувшись, наклоняется к ее уху, и тихо шепчет, слегка прикусив мочку:
-Ну, тогда читай вслух, Гроттер. Просто - читай вслух.
А можно как-нибудь запятую на место поставить?))
Ч.
Автор очень рад, что вам понравилось)))
Слишком много прилагательных, сравнительных оборотов и определений - короче текст слишком захламлен.
+ ООСная Таня.
Ну что такое!
О, ты его сохранила? Скинешь?
Я тоже хочу)
Как только до компа доберусь)
— Читай вслух, — он не шепчет, как располагает ситуация. Тане иногда кажется, что Глеб просто не умеет понижать голос, таинственно бормотать — да, шептать — никогда.
— Надеюсь, мне за это хотя бы шоколадка будет полагаться? — она пытается усмехнуться, но губы лишь нервно дёргаются. Сложенный пополам листок в её руках чуть подрагивает и она почти себя ненавидит за это проявление слабости. Рядом с Глебом она всегда чувствует себя… слишком пустой, как глиняный кувшин, заполненный лишь серым туманом. — Что это? — спрашивает, так и не дождавшись ответа. Шутить больше не хочется.
— Таня, читай.
И от этих простых слов дрожь пробегает по телу. На глаза почему-то наворачиваются слёзы, ей совершенно не хочется знать, что внутри. Глеб делает несколько шагов вперёд, и Таня быстро раскрывает листок, чтобы только не смотреть на него. Пробегает глазами по нескольким криво написанным строчкам. Почерк Валялкина. Милого, доброго, такого любимого Валялкина. Но пишет он… Силы воли сдерживать слёзы уже катастрофически не хватает. Она не хочет этому верить! Только не он! Внезапно она чувствует на талии горячую руку Глеба, но сил оттолкнуть его нет. Он легонько целует её в шею и почти приказывает:
— Вслух, Таня.
В её сознании глиняный кувшин разбивается с оглушительным треском.
Лигра)
Спасибо большое, мне очень приятно! Автор2